Известный красноярский врач Игорь Назаров о путешествии в северную тайгу
Записки врача, педагога, путешественника И.П.Назарова о путешествии в северную тайгу.
Известный Красноярский врач, ученый и педагог Назаров Игорь Павлович с детских лет увлекался походами по тайге, сплавом на байдарке по многочисленным горным рекам Сибири, плаваньем по Красноярскому морю, рыбалкой. В течение многих лет участвовал в экспедициях в Саянскую тайгу, изучал феномен «таежных отшельников» и лечил семью староверов Лыковых. Результаты обобщил в книге «Таежные отшельники» (2004), отмеченной дипломом «Интеллект и культура». В приводимых ниже записках врача отражены приключения путешествия по северной тайге, а также очарование и красота среднего течения Енисея и этого сурового края.
26 августа. Сегодня улетаю на Подкаменную Тунгуску, вернее на Енисей в районе Подкаменной Тунгуски – в Бор. Мой напарник Геннадий Веселков уже там, я его догоняю. В аэропорту провожают меня всем семейством. Красавец ЯК-40 стремительно разбегается и взлетает в небо. Ветер странствий «надувает паруса». Под крылом самолета родной Красноярск. Как же он вырос и расстроился в последние годы. Появились целые новые микрорайоны, а сегодня уже виден третий мост через Енисей. Вскоре под крылом самолета поплыло зеленное море тайги. Земля просматривается не очень хорошо – солнце светит в глаза, а на земле его уже нет. Скоро, наверное, уже стемнеет совсем.
Однако летим час, а темнота все не наступает. Сначала не понимаю почему. А потом догадываюсь – летим-то на Север, там световой день ещё длиннее, чем в Красноярске. Внизу бесконечный разлив тайги, как будто ей нет конца и края. Серебряной нитью блестит Енисей, поселков почти нет. Как все же огромен и ещё мало заселен наш край. Только изредка видно, как могучий Енисей несет на своей спине малюсенькие кораблики. А сколько в него вливается рек и речек. В одном месте замечаю очаг пожара, дым многокилометровой шлеей уходит перпендикулярно к Енисею.
Через полтора часа лета по правому берегу Енисея видна широкая лента впадающей реки, это Подкаменная Тунгуска. Река эта широка, а в самом устье она ещё больше расширяется, как бы раскрывает свои объятья Енисею, и становиться чуть ли не шире самого Енисея. Места здесь довольно пологие, видны песчаные отмели и берега. А чуть выше впадения П.Тунгуски Енисей, вдруг, натыкается на относительно высокие камни-горы, и резко изгибаясь, то влево, то вправо, прорывается сквозь них. Красивое место! Как будто это место зовется «кораблики».
Самолет делает полукруг над низовьем П.Тунгуски и, пересекая поперек Енисей, садится в Бору. На противоположном берегу остается деревня П.Тунгуска.
У трапа меня встречает Геннадий, он приплыл на лодке из деревни Сумарокова специально, чтобы встретить меня. Ночуем у Анатолия Попова, симпатичного человека, лет пятидесяти, с умными глазами, простого и приветливого. На ужин угощают варёным тугуном, маленькой рыбешкой, подстать кильке. Когда-то я ел его солёным, это очень вкусно, но свежее варенный – это удивительное наслаждение.
Утром 27 августа около 7 часов Гена поднимает меня на зарядку. Бежим к Енисею. Утро теплое, градусов 10-12 С. Тепло, тихо, только что выплеснулось солнце из-за горизонта на той стороне Енисея. Под солнцем сверкает необъятная гладь реки. Енисей здесь раза в 2-3 шире, чем в Красноярске. Великолепие!
С крутого берега сбегаем к реке к золотистому песку. Вода чистая и тихая, у берега не ощущается никакого течения. Берег безлюден. Сбрасываем всю одежду и по прекрасному песку входим в воду. Вода не очень холодная, но дух все, же захватывает. Ныряю, и приятная прохлада охватывает меня. Небольшой проплыв – вода все же не Черноморская. Течение совсем не снесло – выхожу из воды на том же месте, где и заходил. Полотенце, энергичное растирание - приятная теплота разливается по всему телу. Красота! Бегом домой.
Легкий завтрак. Идем в магазин, закупаем необходимые продукты. В 10 часов утра вещи и продукты перенесены к лодке. Загружаемся и в 10 часов 12 минут наш «Вихрь» взревел, и на встречу понеслись воды Енисея. Берега в этих местах значительно ниже, чем у Красноярска. Енисей весь раздался вширь, как бы распахнулся к небу. Берега больше песчаные. Поднялся легкий ветерок. На встречу летит серовато-зеленоватая волна реки.
Вглядываюсь вперед – ширь и могущество! Все же, как великолепен наш Енисей! Не видел ещё реки, которую можно было бы сравнить с ним. А вон на его волнах покачивается путешественница – чайка, уселась на плывущее бревно и спокойно плывет на нем, как на собственном корабле.
Через 50 минут впереди показывается д. Сумарокова, здесь мы остановимся на ночлег. На крутом берегу видна небольшая деревенька. Причаливаем и поднимаемся вверх по тропинке. Деревня из нескольких домов не имеет никаких улиц и заборов, дома разбросаны в полном беспорядке. Небольшая школа на 10 учеников. Учительница сама окончила только 10 классов, как нам потом рассказали.
Останавливаемся у знакомых Геннадия – Александра Ивановича Жданова и Ивана Егоровича. Приглашают к столу. На нем первые посоленные грибы, собственное масло, вкусно пахнущий белый хлеб и великолепная, приготовленная на пару, стерлядь. Вот это еда!
После обеда, сидя на крылечке и млея на осеннем солнышке, разговорился с Иваном Егоровичем. Это бодрый старик, лет 75-ти, постоянно живет в Харькове, но сейчас в гостях. Однако он сторожил этих мест. Узнаю много интересных подробностей о здешнем народе и местах. В этой деревне местного населения осталось очень мало – человек 10 остяков. Тунгусы сюда не ходят, они живут на П.Тунгуске. Местные жители говорят на русском языке с большим акцентом.
Иван Егорович рассказал, что до революции купцы торговали с тунгусами по очень строгим правилам. Например, надбавка на товар могла быть не более 20%. Если какая-то безделушка стоила в городе 1 рубль, то купец не мог продать её тунгусу дороже, чем 1 рубль 20 копеек. Если он это правило нарушал, то его лишали прав купца. Водку тунгусам продавать, категорически было запрещено. Когда купцы сплавлялись вниз по Енисею на «илимках» (лодках), то в г. Енисейске их всех строго осматривали стражники, обыскивали лодки и если находили спиртное, то отбирали. На это была организована специальная служба. Так что, ярмарки с тунгусами были «сухими» и их никто не спаивал, как часто можно прочесть в книгах. Тунгусы очень любили золото и много его имели. «Бывало – рассказывает Иван Егорович – идет тунгус, а сам весь увешан золотом. Даже монеты золотые протыкали и носили, как украшение».
Вторая половина дня ушла на устройство на новой Геннадием наладили стол, «диван», прибили умывальник, занимались другой хозяйственной работой.
28 августа. Уже в 4 часа ночи небо сереет, а в пять – светло. Однако солнце не спешит показаться. На свежем воздухе спится мало, проспал до 4-х часов утра, а, кажется, что совсем выспался. Поэтому чуть дремлю и наблюдаю через окно становление северного дня. Окно из моей комнатенки выходит видом на Енисей. Далеко-далеко виднеется противоположный берег, покрытый тайгой. Кстати, тайга здесь уже не такая, как около Красноярска или в Саянах. Она низкорослая, приземистая.
В 6 часов 45 минут из-за невысоких гор противоположного берега реки выкатился оранжевый апельсин солнца, и золото разлилось по воде, плеснуло прямо мне в глаза. Утро тихое и теплое, день медленно-медленно (как в Петербурге) разгорается. Солнце здесь все же какое-то тускловатое, а не яркое – одним словом северное. Комара уже почти нет, мошки в деревне не очень много, но москиты кусают больно и сразу руки и уши отекают.
День ушел на всякие хозяйственные дела: мастерили грузила и поплавки к рыболовной сетке, сооружали машинку для обмолота кедровых шишек. Не можем уплыть из деревни потому, что ждем уехавшего куда-то начальника, чтобы оформить договор на сбор ягод, добычу кедрового ореха и взять разрешение на охоту.
Вечером, уже в 8 часов, сплавали на противоположный берег Енисея. Там в него впадает речка Сумарочиха, в устье её и спининговали. С начало, вообще, ничего не было видно и слышно (в смысле рыбы). Затем дважды за блесной гонялась щука, но не взяла. И только уже на самом выходе из речки, когда стало довольно темно, схватила щука. Изрядно с ней повозились, так как она нырнула в кусты и запуталась там блесной. Но все, же мы её вытащили. Оказалась небольшая – килограмма на полтора. Но начало есть! На воде изрядно поели нас москиты. А что будет в тайге? Уже в полной темноте вернулись в наше прибежище.
29 августа. Утро холодное с легким туманом. Спалось сегодня очень хорошо, было холодно и мошки не было совсем. Дверь нашей избы распахнута настежь, спим как на улице, спальник уже пришлось застегнуть.
Утром оформлены все необходимые бумаги на добычу ореха, ягоды и на охоту. Можно отправляться к конечному пункту нашей поездки. Уже не сидится на месте – хочется скорее увидеть те места, где нам предстоит довольно долго прожить. У одной женщины одолжили собаку лайку «Тайгу», возьмем её с собой, а пока прикармливаем, приручаем. Кажется собачка смышленая. Сегодня мы заспались до 8 часов, так она пришла на крыльцо, засунула свою морду в дверь и давай на нас ворчать: «тяв, тяв, ур, ур, - вставайте лежебоки».
До обеда идут последние приготовления: навешиваем на сеть поплавки, грузила, чиним саму сеть. Сеть небольшая, метров 15, только что бы поймать на уху. Собираем свои вещи, заряжаем патроны.
С сожалением смотрю, как «последние из могикан», коренное население без конца пьянствуют, в том числе и женщины, сквернословят чисто русскими словами, дети таскают по деревне своих пьянущих матерей – народ вымирает! Как грустно наблюдать эту картину.
На все приготовления уходит день. Только вечером начинаем перетаскивать вещи в лодку, а это не так уж близко. В путь отправляемся только в 20 часов 10 минут. «Тайгу» берем с собой, неохотно на поводке идет к берегу, сажу её в нос лодки. Но как только взревел мотор, она тут, же выпрыгивает на берег, хорошо, что была привязана к лодке. Вновь водворяем её в лодку и в путь! Собака печально смотрит на родные берега, слабо потявкивает своим собратьям, наблюдающим за нами с высокого берега. Постепенно «Тайга» успокаивается, начинает дремать, уткнувшись носом мне в колени.
День и вечер тёплые. Безветрие. Енисей впереди глянцевый, залитый позолотой заходящего солнца. А оно само бежит за нами, мелькая проблесками сквозь верхушки деревьев левого берега. Но вот река делает поворот, и солнце оказывается у нас прямо по курсу. Оно уже низко над водой и прокладывает по ней огненную, как из червонного золота, дорогу. Лодка стремительно несется прямо по этой дороге. Куда? К счастью? Или в огненную бездну?
Уже днем, ещё в деревне, почудился легкий запах гари. А чем дальше плывем, тем он отчетливее, воздух затягивает сизая дымка. Где-то горит тайга. Солнце огромным багровым шаром (какое же оно огромное!) медленно уплывает за туманный горизонт. Вокруг полное безлюдье. За час езды только один раз на правом берегу Енисея мелькнуло 3-4 домика жилья бакенщика. Какие просторы, какая дикая глушь!
Через час с небольшим, лодка причаливает к каменистому правому берегу Енисея. Приехали! Но куда? Не видно никаких признаков жилья, ни тропы, ни дома. Прямо по камням поднимаемся в горку, входим в низкорослый лес. Проходим ещё метров 200 и обнаруживаем, едва заметную сквозь деревья, избу. Двери раскрыты настежь, в избе никого нет, признаков присутствия человека тоже не видно. Избушка довольно новая и для охотничьей избы даже просторная. Имеется стол, железная и русская печка, две железные кровати, полочки. Как и водится у таежных охотников, в избе приготовлен первый запас сухих дров, спички, есть соль, керосиновая заправленная лампа. Это очень кстати, так как уже сумеречно и заниматься заготовкой дров поздно.
Перетаскиваем вещи в избу. Затапливаем печку, варим чай и картошку. По приходу очень много комаров – заедают, а у нас всего на донышке «Репудину» для отпугивания их. Как будем жить? У меня и так уже заплыли все глаза. Но через полчаса похолодало, небо вызвездило, и комар исчез. Какое блаженство! Ужинаем уже спокойно без участия комаров.
30 августа. Утром выхожу из избы и вижу, как все изменилось вокруг. Вчера вечером в полутьме место казалось мрачноватым и неприветливым. А сегодня все залито осенним солнцем, ярко и радостно кругом. Птицы стараются вовсю. Лес прозрачный, утро холодное и комара и гнуса нет. Дышится легко и свободно.
Стою и тихо наблюдаю за лесной жизнью. Вдруг слева внизу от избы слышен треск, резко качнулась, на фоне просвечивающего Енисея, большая ветка ивняка. «Тайга» вскочила и крадучись, мягко и неслышно пошла по тропке к месту, где послышался треск. С начала все тихо, собака исчезла. Потом треск повторяется уже выше по берегу. Вероятно, здешний хозяин мишка пришел посмотреть, кто тут такой появился. Собака почему-то молчит. Треск удаляется, обходя избу дугой сверху, и затем все замирает. Мишка скрылся за небольшой, покрытой зеленым мхом, горкой. Собака возвращается минут через пятнадцать.
Завтракаем и затем отправляемся на разведку – есть ли ягода и шишки на кедрах. С начало проходим метров 500 по берегу Енисея и, постепенно поднимаясь в гору, углубляемся в тайгу. Северная тайга совсем не похожа на тайгу Саян. Она более светлая, деревья растут реже и они более тонкие, больших завалов пока нет. Идти довольно легко даже без тропы. Под ногами мягко пружинит мох, который покрывает всю землю. Впечатление такое, что идешь по батуту. Тайга светлая и радостная в отличие от высокой, заваленной упавшими деревьями, темной и мрачной тайги Саян. Идти по здешней тайге одно удовольствие!
В самом начале пути с дерева вспорхнул тетерев. Но увидел его только я, а ружья-то у меня не было, оно у Геннадия. Наша «Тайга» совершенно преобразилась, как только мы вошли в лес. Из вялой собачки с опущенными кончиками ушей и хвостом, она превратилась в легкое, стремительное существо с торчащими острыми ушками, хвостом крючком. Даже, кажется, что стала больше ростом. А какой бег! Легкие и высокие прыжки, поиск ведет правильно, забегая вперед то слева, то справа от нас. Иногда она, на короткое время, исчезает совсем, а затем вновь выныривает из леса с самой неожиданной стороны.
Вот вдалеке слышен лай. Подходим. Загнала на дерево рыжую белку и сторожит, лаем подзывает нас. Но отстреливать белку не время. Идем дальше, зовем «Тайгу» с собой. Уходить не хочет, смотрит на нас с укором: «Что же вы? Я старалась, нашла, а вы уходите?!».
Чем дальше уходим в тайгу, тем больше убеждаемся, что брусники совсем мало, а ореха практически нет. Кажется, с заготовкой у нас ничего не получится. По пути попадается несколько рябчиков, кедровок. Гена подстрелил одного рябчика и одну кедровку – обед обеспечен.
В одном месте замечен четкий, совершенно свежий след медведя. Лапы глубоко вошли в мох, брюхо четко прочертило полосу по траве. Шел он в том же направлении, что и мы. Сворачиваем в сторону, преследовать медведя по его следу нам ни к чему. Странно, но никакой напряженности, чувства опасности не появляется. Почему? Обычно в этой ситуации в Саянах появлялась настороженность, хотелось уйти с этого места. Появляется привычка? Вероятно, нет. Скорее всего эффект чисто психологический. Кажется, что в этой светлой и солнечной тайге ничего плохого случиться не может.
Через полчаса вновь натыкаемся на след медведя, он шел уже в другую сторону. А наша собака уже довольно долго отсутствует. Следует за медведем?
Почти за пять часов ходьбы по тайге убеждаемся, что ягоды и ореха нет. Нужно возвращаться домой в избу. К обеду сильно потеплело, стало много гнуса. Ещё когда идешь ничего, но стоит только нагнуться и начать собирать ягоду, то гнус сразу облепляет тебя всего, лезет в глаза, в уши. Смазываемся репудином, но эффекта никакого. Или репудин старый и выдохся, или гнусу это «до лампочки». Комары, вроде, меньше едят, а мошка и мокрец чихать хотели на репудин.
Поворачиваем в сторону Енисея. Вскоре выходим к нему, километрах в полутора ниже избы. Берегом идем к избе. Переходя речку возле избы, замечаем свежий, глубоко вдавленный в илистый берег, след медведя. Взбираясь в крутой берег, он выпустил когти и остро и глубоко прочертил ими землю. Шел он в сторону избы. Судя по размеру следа, медведь не из самых крупных.
Обед из дичи – очень даже вкусно! В придачу несколько горстей брусники, собранной в лесу, и 2-3 кедровые шишки. Чай таежный: лист смородины, рябины, черничника, брусничника, кипрея, ягоды шиповника. Кстати, черничника очень много, но ягоды совершенно нет.
После обеда едем ставить сеть и рыбачить спиннингом в курье выше избы. В курье много травы и кажется, что это щучье место. Бросили сеть. Начали кидать спиннинг. Вскоре я выловил 2 щуки: одна килограмма на два, а другая около шести килограмм. Выскакивало за блесной ещё несколько щук, но не взялось. Гена ничего не поймал. Стал ворчать: «Зачем эти щуки нужны? Поехали в гости к староверам в деревню Комса». Это вниз по Енисею, за огромным, километров десять в длину, островом. Гена надеется узнать у них, есть ли где ягода и орех. А мой интерес к староверам старый, после того как я уже несколько раз побывал в Саянах у известной семьи Лыковых.
Причаливаем лодку напротив этого дома, поднимаемся в гору. Наверху стоит женщина, смотрит на нас из-под ладони. Подходим к дому, никто не встречает. Женщина, разглядывавшая нас, уже ушла в дом и мелькает в окошке. Постучавшись, входим в дом. Встречает нас сухонькая старушка с живыми быстрыми глазами, чувственными, но твердыми губами. Здороваемся, Геннадия она узнает, у них давнее-давнее знакомство, с тех пор как Геннадий недалеко от этих мест работал строителем. Я, как новый человек, представляюсь. Хозяйка приглашает садиться.
Выясняется, что Фомы дома нет. Завязывается разговор о ягоде, грибах, орехах и т.д. Осматриваюсь. В избе две комнаты, большие полати над дверью. В правом углу на полочке, чуть прикрытые белой занавеской, стоят «складни» - староверческие иконы. В отличие от «складней» Лыковых, они блестят, отливая позолотой. Геннадий спрашивает старушку, знает ли она о единоверцах Лыковых. Оказывается, о них она ничего не слышала. Коротко поясняю. Очень заинтересовалась, глаза загорелись, задает несколько вопросов.
Слышно лодочный мотор, к берегу подходит лодка. Старушка быстро соскакивает, хватает, висящий на стене бинокль и выбегает на улицу посмотреть, кто приехал. Оказывается, прибыл Фома. В дом входит молодой ещё мужчина, около 35 лет, чернявый с черно-каштановой вьющейся бородой и усами. Глаза живые, умные, сам он весь энергия, резковатый, быстрый в движениях. Здоровается, не подавая руки, как это положено у староверов – соприкасаться с людьми из мира негоже. Но интересно, что старушка поздоровалась с Геннадием за ручку.
Мать сразу предлагает отужинать. Фома садится за отдельный стол, там ему уже все накрыто. Нас усаживают за другой стол, стоящий у противоположной стены. Перед этим вешает полотенце на какую-то палочку, торчащую с полатей, и предлагает помыть руки.
На столе стоит пол-литровая банка с «мирскими» ложками – выбирай, которая нравиться. Угощают утиным супом, омлетом и молоком с белым, вкусным хлебом. Благодарим за ужин.
Старушка, узнав, что я врач, жалуется на зрение, увеличения зоба. Предлагаю посмотреть зоб – охотно соглашается. Нахожу увеличение правой доли. Даю советы на счет лечения. Фома старательно записывает советы и мой адрес.
Прощаемся с гостеприимными хозяевами. Уже темнеет, а ехать нам ещё далеко. Сложилось общее впечатление, что большой верой здесь и не пахнет. Наверное, это Фоме просто удобнее: не надо заниматься общественной работой и можно в этом богатом краю жить припеваючи. Изба, в которой мы живем, принадлежит Фоме, он там охотится зимой. Добывает соболя, песца. На острове есть озера и много ондатры. Я уже не говорю о рыбе – есть пелядь, стерлядь, осетр, таймень, сиг, язь, тугунок и другие.
Геннадий говорит, что у Фомы уже, наверное, есть сотни тысяч рублей. Вот только жены до сих пор почему-то нет. Говорят, что он наложил на себя обет на 5 лет. Скоро этот срок кончится и, вроде, ему уже подыскали 18-летнию невесту.
Уже затемно приезжаем в избу. Гена совсем сник, в Комсе мы узнали, что в этом году совсем нигде нет ни черники, ни брусники, ни ореха. Геннадий собирается уезжать назад и по пути ещё где-нибудь посмотреть ягоду и орехи. А меня это как-то не очень волнует, вот только уезжать с этого места не хочется – красиво здесь, да и порыбачить можно.
(Продолжение следует)
Автор И.П. Назаров, врач, педагог, ученый, путешественник
